(no subject)
На самом деле я очень не люблю такие посты. Такие, знаете, с надрывом и пафосом. Просто теперь я понимаю, что это от недостатка слов. И, простите, если я не напишу, меня разорвет.
Я вообще не знаю, когда это произошло. Когда у нас перестало хватать времени. У меня такое ощущение, что я вообще ничего не делаю. КПД у меня ноль. При этом я всегда занята. У меня всегда не хватает ровно пять минут, чтобы успеть, добежать, что-то очень важное сказать. И все здесь, под боком, и это ощущение, что ты в любую минуту можешь пойти к друзьям и поговорить – оно развращает. «В следующий раз обязательно». В этом году мы дружно забыли поздравить Мишу с днем рождения. У меня не сработала напоминалка, а без напоминалки я никто. Через несколько дней мы вспомнили, но как-то стремно уже было. «Да ладно, зато в следующем году ух как мы поздравим!» - думали мы. Как дети, да-да. Вообще ни одной мысли, что следующего года может не быть. А вот нет его, этого года. И в последний раз Мишу я видела, получается, два года назад. Когда мы собрались и втроем поехали за клубникой. Рунка впервые была за рулем на такое огромное расстояние, дико боялась. Но на заднем сиденье сидел Миша и говорил: «Спокойно, спокойно, мы же никуда не торопимся. Не суетись, не обгоняй». Нас обгоняли все. Бензовозы, говновозы, даже старый «жигуленок» (который обогнал и тут же издох на обочине, но сам факт!) Но мы же были с Мишей, и нам было спокойно. И мы так смеялись всю дорогу, как раньше было только в детстве, когда: «Ааа, вам палец покажи – заржёте». А потом, когда доехали, и оказалось, что клубнику нужно собирать в каких-то зарослях рядом с кладбищем, Миша сказал: «Я тут подремлю в машине, но вот вам рация, если чо – орите». И это было так прекрасно: у меня с собой в маленькой черной коробочке был Миша, который в любой момент спасет от опасности, правда спасет. Даже когда я забурилась далеко в поля, а Рунка с Мишей решили пошутить и по рации сказали: «Мы сейчас в деревню сгоняем на машине, а ты тут пособирай» - я знала, что Миша не бросит. А на обратной дороге Миша с Рункой меня не убили, когда я каждый раз, видя на обочине продавцов с шишками, орала: «Шишки!» (на самом деле на письме я не могу передать тот мерзкий голос, каким я это делала), а продавцы стояли через каждые, наверное, 10 метров, а то и 5. Клубники в тот день мы собрали очень мало, зато эмоциями зарядились надолго вперед. И в этом году мы собирались повторить. Откуда ж я могла знать, что это будет мое последнее воспоминание о Мише.
В четверг нужно идти на похороны. Это тяжело. Но я приду не к тому Мише. Тот Миша законсервировался для меня навсегда где-то в том беззаботном, ленивом, веселом, глупом летнем дне. Он сидит рядом с машиной, возле тюка сена и ждет, когда мы с Рункой соберем всю клубнику в мире.
Я вообще не знаю, когда это произошло. Когда у нас перестало хватать времени. У меня такое ощущение, что я вообще ничего не делаю. КПД у меня ноль. При этом я всегда занята. У меня всегда не хватает ровно пять минут, чтобы успеть, добежать, что-то очень важное сказать. И все здесь, под боком, и это ощущение, что ты в любую минуту можешь пойти к друзьям и поговорить – оно развращает. «В следующий раз обязательно». В этом году мы дружно забыли поздравить Мишу с днем рождения. У меня не сработала напоминалка, а без напоминалки я никто. Через несколько дней мы вспомнили, но как-то стремно уже было. «Да ладно, зато в следующем году ух как мы поздравим!» - думали мы. Как дети, да-да. Вообще ни одной мысли, что следующего года может не быть. А вот нет его, этого года. И в последний раз Мишу я видела, получается, два года назад. Когда мы собрались и втроем поехали за клубникой. Рунка впервые была за рулем на такое огромное расстояние, дико боялась. Но на заднем сиденье сидел Миша и говорил: «Спокойно, спокойно, мы же никуда не торопимся. Не суетись, не обгоняй». Нас обгоняли все. Бензовозы, говновозы, даже старый «жигуленок» (который обогнал и тут же издох на обочине, но сам факт!) Но мы же были с Мишей, и нам было спокойно. И мы так смеялись всю дорогу, как раньше было только в детстве, когда: «Ааа, вам палец покажи – заржёте». А потом, когда доехали, и оказалось, что клубнику нужно собирать в каких-то зарослях рядом с кладбищем, Миша сказал: «Я тут подремлю в машине, но вот вам рация, если чо – орите». И это было так прекрасно: у меня с собой в маленькой черной коробочке был Миша, который в любой момент спасет от опасности, правда спасет. Даже когда я забурилась далеко в поля, а Рунка с Мишей решили пошутить и по рации сказали: «Мы сейчас в деревню сгоняем на машине, а ты тут пособирай» - я знала, что Миша не бросит. А на обратной дороге Миша с Рункой меня не убили, когда я каждый раз, видя на обочине продавцов с шишками, орала: «Шишки!» (на самом деле на письме я не могу передать тот мерзкий голос, каким я это делала), а продавцы стояли через каждые, наверное, 10 метров, а то и 5. Клубники в тот день мы собрали очень мало, зато эмоциями зарядились надолго вперед. И в этом году мы собирались повторить. Откуда ж я могла знать, что это будет мое последнее воспоминание о Мише.
В четверг нужно идти на похороны. Это тяжело. Но я приду не к тому Мише. Тот Миша законсервировался для меня навсегда где-то в том беззаботном, ленивом, веселом, глупом летнем дне. Он сидит рядом с машиной, возле тюка сена и ждет, когда мы с Рункой соберем всю клубнику в мире.
